Благотворительный клуб выпускников
и учителей школы №116 г. Одессы Школа на Пироговской
В КОНЦЕ ШЕСТИДЕСЯТЫХ — начале семидесятых
годов одним из предметов гордости Одессы была средняя школа №116. Среди
её выпускников были буквально не сходившие со всесоюзных телеэкранов лидеры
легендарной команды КВН Московского физико-технического института Фима
Аглицкий и Юра Конахевич. А пока они «потрясали своими талантами Москву
и окрестности», за их партами сидели ставшие известными и популярными ещё
с юношества (а ныне и вовсе уже заслуженно-побронзовевшие) Боря Бурда и
Боря Владимирский.
Да и директор 116-й школы Алевтина
Кудинова, подлинный «вдохновитель и организатор всех свершений и побед»,
всегда стремилась к тому, чтобы школа её была не просто заметной, но по-одесски
«громкой и яркой». И Алевтине Ивановне это удавалось в полной мере. Во
всяком случае, в том, что сегодня принято именовать пиаром, дефицита не
испытывали никогда: восторженные публикации в одесской и всесоюзной прессе
следовали целыми косяками.
Впрочем, быть может, как раз последнее-то
обстоятельство и стало отчасти причиной того, что как-то ушла в тень куда
более громкая и, если угодно, фундаментальная слава другой школы, шестнадцатой,
что на Пироговской, как раз с тыльной стороны бывшего обкома партии. Между
тем именно она стала для Одессы стартовой «школой второй ступени», где
были только девятые, десятые и одиннадцатые классы, с жёстким и многоступенчатым
отбором кандидатов, а конкурсу здешнему вполне могли позавидовать иные
вузы. Ну, разве что специализацию тут ученикам предлагали исключительно
физико-математическую. И давали заодно возможность... купить домой хлеба!
Да-да, обычного белого хлеба. Того, что в конце «кукурузной эпохи Хрущёва»
стал для подавляющего большинства наших земляков нежданно-негаданно деликатесом.
Вот его-то школярам и отпускали милостиво с чёрного хода обкомовской столовой.
Короче говоря, 1 сентября 1964 года
за последнюю парту в только что набранном 9-А классе 16-й школы посадили
автора этих строк и мальчика, которого звали Юра Арлинский. Юра в первый
же день сообщил мне, что родители хотят видеть его математиком. Настоящим,
серьёзным. И, видимо, поэтому на других уроках выказывал особые успехи
в беспрестанных сражениях со мной по «морскому бою». Причём относился он
к этому делу с немыслимой ответственностью. И вот однажды на уроке украинской
литературы Юру вызывают, чтобы он с места рассказал что-то из заданного
на дом по «Институтке» Марко Вовчок. А у него, как назло, в означенный
момент идёт на дно четырёхтрубный корабль! Ну надо же — так некстати этот
вызов! И, подсознательно-механически реагируя на ехидную подсказку с соседней
парты, привыкший в любимой математике к цифрам и подсчётам Юра выпаливает:
— «Проститутка» делится на четыре части!
Класс, что называется, лежит от смеха,
а учительница грустно качает головой:
— Боже ж ти мій! Арлінський, ну що
ти несеш? Про що ти думаєш? Що з тебе, такого дурня, вийде у майбутньому,
кому ти такий будеш потрібний?
Что да — то да: «как в воду глядела»
наша Марья Калинична. Только — с точностью до наоборот. Учёный с мировым
именем заведующий кафедрой в Восточно-Украинском национальном университете
и одновременно профессор Пристонского университета в США (того самого,
где некогда работал Альберт Эйнштейн) Юра Арлинский ныне буквально разрывается
между чтением лекций то в Лондоне, то в Хельсинки и выступлениями на конгрессах
в Амстердаме и Вене. Доктор физико-математических наук, почётный член крупнейших
международных математических обществ и многих зарубежных академий. Обыкновенный
натуральный академик-математик, и этим всё сказано.
Хотя, к слову, в нашем классе математиком
№1 считался всё же не он, а Вова Кац. Вова мог даже на перемене «с пол-оборота»
завестись и объяснять в коридоре первому встречному-поперечному, чем одно
доказательство какой-нибудь теоремы эффектнее и ярче иного. Было дело,
наш незабвенный учитель математики и всеобщий любимец Владимир Юрьевич
Воскобойник, поистине великий педагог и феноменальный эрудит, преподававший
одновременно методику студентам университета, вёл очередной урок. И тут
Вова вскакивает, словно ужаленный, и орёт во всю Ивановскую:
— Владимир Юрьевич, вы же порете чушь!
— Да неужели? — улыбается педагог.
— Ну и где же эта чушь, позволь спросить?
— А… — Вова нервно почёсывает свою
пышную чёрную шевелюру (ой, где она нынче?!) и понимает, что сам ошибся.
— Нет, всё правильно. Можете писать! — любезно разрешает он.
— Спасибо! Ну, раз ты согласен — тогда
продолжим! — невозмутимо реагирует Воскобойник.
Окончив механико-математический факультет
МГУ, Вова Кац вернулся в Одессу. Одно время возглавлял крупнейшую финансово-промышленную
структуру, потом несколько сменил профиль своего бизнеса. И «попутно» выпустил
несколько сборников стихов. Как и Юра Арлинский, как и автор этих строк,
как и иные наши одноклассники, он по сей день с восторгом и восхищением
вспоминает В.Ю.Воскобойника, оставившего всем нам не только знания по математике,
но и удивительную память о себе как об Учителе, какой бывает один на всю
жизнь. Вне зависимости от того, где бы ты потом ни учился.
Один только штрих: на дополнительные
занятия по математике, сугубо добровольно, к 7 часам утра (!) к Воскобойнику
со всего города съезжались мы все без исключения. И за партами сидели по
три — четыре человека: каждый раз ученики параллельных классов, да и других
школ, прослышав о Владимире Юрьевиче, тоже стремились попасть на его дополнительные.
А потом начинались уроки по расписанию,
и на перекличке выяснялось: кто-то из наших одноклассников, оказывается,
уже второй или третий день на постельном режиме, у кого-то престарелую
бабушку не с кем было оставить, а кого-то тётя с дачи не вернула… Хотя
всех этих «больных», «оставленных» и «невозвращённых» ещё десять-пятнадцать
минут назад учителя видели выходившими с дополнительного урока Воскобойника.
Ну как тут не позавидовать Владимиру Юрьевичу! И бывало, из-за нескрываемой
уже даже перед учениками зависти Воскобойника откровенно недолюбливали
некоторые коллеги.
А между тем из нашей сугубо математической
школы выходили далеко не одни математики. Стройного и уже к пятнадцати
годам похожего на киноартиста Сашу Святова в классе звали «доктором». Не
допускающим возражений тоном он охотно давал каждому из нас рекомендации
по медицине, и следование им в самом деле приносило стопроцентные результаты…
В середине девяностых известный далеко за пределами Одессы и давно к тому
времени защитивший диссертацию доктор-офтальмолог Святов уехал по персональному
приглашению за океан, чтобы возглавить крупную клинику.
Мечтали с детства о военной карьере
Вова Жабров и Серёжа Елдышев, и, насколько мне известно, оба получили те
погоны, где нет «просветов» и звёзды вышитые, а не металлические. Защитила
диссертацию по экономике Аллочка Еремчук. Авторитетным человеком в биологии
стала Ира Задорожная. Учит детей литературе Таня Осипова.
Ну, ладно — это наш класс. А что же
— параллельные? Ведь один только выпуск школы в 1966 году насчитывал свыше
тысячи человек! В вузы тогда поступили около тысячи, и только в лучшие
московские вузы — до четырёхсот. Тогда-то, кстати, и прославился на весь
Советский Союз наш «Одеколон» — сверхпредставительная по численности и
уровню знаний одесская колония в московских вузах!
В театральный поступил Толик Фрадис
— благо там не требовали знаний по химии, о которой он, как и ваш покорный
слуга, не раз говаривал: «Органически ненавижу неорганическую химию». Помнится,
его вызвала рассказать про какую-то валентность наша химичка Ольга Николаевна,
а он в ответ заправски изображал «несмыкание голосовых связок». Только
вот учительница, зная о его актёрских задатках, поставила двойку. После
чего Толик громоподобным басом великого трагика воспроизвёл извечный вопрос
русской интеллигенции: «За что?! »
Историю эту мы вспоминаем за чашкой
кофе в баре «Мосфильма» — глава крупной американской кинофирмы Анатолий
Фрадис прилетел на два дня в Москву для переговоров с руководством Министерства
культуры России.
Если только не ошибаюсь, в классе за
одной партой с Фрадисом сидел Алик Кравец, с которым мы почему-то постоянно
оказывались в противоборствующих командах во время школьных политбоёв —
была и такая форма изучения обществоведения, придуманная нашим историком
Борисом Семёновичем Темисом.
— Женя, сколько же мы не виделись?!
— по прошествии четырёх десятилетий с выпускного вечера расплывается в
улыбке и раскрывает объятия при случайной, на улице, встрече Алик Кравец,
академик Академии экономических наук Украины, председатель бюджетной комиссии
Одесского горсовета.
Звонит по телефону и делится впечатлениями
о городских новостях ставший грозой нерадивых студентов академии пищевых
технологий Саня Лясковский. Тот самый, что на день моего шестнадцатилетия
более чем по-королевски преподнёс мне в подарок томики Евтушенко, Вознесенского
и Ахмадуллиной. Это тогда, в середине шестидесятых! Когда ещё читали хорошие
книжки! Да их же днём с огнём было не сыскать!
Огненно-рыжий Гурам Цициашвили стал
доктором физико-математических наук и заведует спецлабораторией, кажется,
в Центральном институте космических исследований Российской академии наук.
А что же сама школа? Вон, 116-й уже
сколько лет нет, а наша, 16-я — по-прежнему на том же месте. Так что же,
ничего не изменилось?
К сожалению, изменилось. Через год
или два после нашего выпуска произошла нелепая, но не менее от этой нелепости
кошмарная трагедия. Один школьник из отцовского пистолета во дворе случайно
выстрелил в другого. Виновным во всём «назначили» директора школы.
Новый директор — новые взгляды. Новые
приоритеты. «Новая концепция»: никаких конкурсных наборов, ни специализации
по интересам, ни «школы второй ступени» как таковой.
Ушёл из школы (никак не привлекала
перспектива работать «по новой концепции») Великий Учитель Владимир Юрьевич
Воскобойник. Вскоре его не стало…
И всё… Увы, каждому из нас ныне не
по двадцать и не по сорок, и даже уже не по пятьдесят. Кто-то не дожил
до нынешних времён. Наши одноклассницы — пенсионерки.
Не знаю, получится ли грядущим летом
отметить сорокалетие выпуска. Вот разве что в памяти-то уж наверняка…
